Мне уже было шесть с половиной, а я все никак не мог выговорить окаянную. «Лак-лыба-козелок» - дразнили меня девчонки, и обиднее прозвища не существовало на всем белом свете. Это сейчас во всех садах - по логопеду с психологом впридачу, а тогда считалось примерно так:

«А до свадьбы – заживет,
А помрет – так помрет»

До свадьбы-то было еще далеко, и помирать вроде как никто не собирался, зато вот до школы было - «рукой подать». В смысле – уж совсем скоро. Ну, в детском саду еще ладно – на мой дефект речи многие глаза закрывали, или привыкли уже, а вот в школе… Новые ребята, новые отношения. Ерунда, думаете? Так я вам еще самого главного не сказал: ФИ!!! Фамилия, имя, то есть…

Позвольте представиться – Коробков Юра. А вас как? И мне очень приятно. Сейчас. А тогда можно было только догадываться, какие чУдные дразнилки были бы уготовлены будущему ученику 1-го «Б» класса «Колобкову Юле».

Хотя, признаюсь честно, в то время я всей глубины картины не осознавал и вероятного хода развития событий не предвидел. Потому как мал был. Зато вот мои родители «с тревогой смотрели в будущее». И пытались мне помочь, не гнушаясь самыми зверскими методами...

Вы не ослышались, методы действительно были зверскими, потому как чаще всего меня заставляли рычать как тигр, рычать как лев, рычать как собака, а в промежутках - цокать языком как лошадка, чтобы снова рычать, рычать и рычать…

Почему-то взрослые думали, что это - игра такая интересная, только мне-то от этой игры с каждым разом становилось все грустнее. Вот тогда я ее и возненавидел…

Рычал я по несколько раз на дню, а точнее – лычал, поскольку успехов данная методика не приносила. Я с нетерпением ждал папиной командировки, о которой «случайно» прознал. Во взрослые секреты меня, конечно же, родители не посвящали, но, как говорится, даже стены имеют уши. Кстати, об ушах. Точнее – о стенах…

Я тогда часто подслушивал родительские секреты посредством настенных ушей. Напротив моей кровати располагалась розетка обыкновенная. Аккуратно приложив свое детское ушко к пластмассовому рыльцу, я умудрялся подслушивать до 80-ти процентов вечерне-чайно-кухонной информации…

День папиного отъезда наконец-то наступил. Вернуться он должен был через неделю, кстати, за три дня до начала школьных занятий. Мама будто бы с цепи сорвалась, решив утроить свои усилия по искоренению моих речевых недостатков. Три дня я терпел, как мог, лычал, так сказать, по полной программе. А на четвертый – устроил настоящую забастовку. С самого утра заявил:

- Все, лычать больше не буду, надоело!

Мама перепробовала все кнуто-пряничные средства, но упрямства мне уже тогда было не занимать. Вконец обессилев от угроз и уговоров, она в сердцах воскликнула:

- Какой дурак ты, Юрочка!

- Сама ты, мама, дурочка! – невольно вырвалось у меня.

Так я сочинил свое первое стихотворение в жизни. Однако праздновать победу было рано. Эмпирические наблюдения подобных явлений сулили единственно возможный финал: жестокий скандал с элементами порки. Последующий выпад только подтвердил мои предположения:

- Что ты сказал?! А ну повтори!!!

- Ма, я больше не буду!

- Повтори, кому говорю!

- Мам, ну ты же сама начала!

- Повтори, или я тебя выпорю!!!

- Не понял…

- Юрочка, ну повтори, пожалуйста, ну, давай вместе, я тебе помогу. Я сказала: «Ка-кой ду-рак ты, Ю-роч-ка!» А ты мне в ответ: «Са-ма ты, ма-ма…» Ну же!

А, была, не была:

- …дурочка! – закончил я, в ожидании подвоха.

- Умничка ты моя, сыночек ненаглядный, лапочка! – за словами последовали горячие объятия и бесконечные поцелуи.

Так я научился выговаривать злосчастную букву «р» и еще три дня утопал в маминых ласках. Тогда же я узнал три составляющие детского рая: шоколадный торт, новый велосипед и поход в цирк. Плюс постоянное цитирование новоиспеченного стихотворного шедевра…

К приезду папы готовились особенно. Горе-букву совместными усилиями научились выговаривать в нескольких словах к ряду. Было решено ошарашивать папу прямо при входе в квартиру. Но фразы-заготовки не сработали. Папочку настолько утомила командировка, что он ничего не замечал. Пока мама накрывала на стол, я отправился в свою комнату, и стал придумывать иной способ ошарашивания. В отличие от мамы, папа всегда носил ремень, поэтому назвать его неумным человеком (пусть и верное средство!) язык не поворачивался…

Ситуация разрешилась сама собой. Мама позвала папу к столу, а он, в свою очередь, стал звать меня. Выбежав на середину кухни, я заорал «во все воронье горло»:

- Папа, ты что, еще не еррр? А я уже поеррррррр!!! Я моррродец, плавда?